01.09.2015 в 08:17
Пишет Аштеред:Я зла.Они жрут его заживо. Это эгоизм, а не любовь – прийти к своей любви и рыдать в приступе саможаления у него на груди, пока любовь не зарыдает вместе с тобой. Он эмпат. Чего непонятно, блин. Эм-пат! Такого поднебесного уровня вчувствования в мир, что и без ваших чертовых соплей не всегда легко и просто. Нашли, блин, себе скорую психологическую помощь. Гребаный тепличный избалованный планктон! И даже мысли не закрадывается убрать от него свои потные ручонки, чтоб на одни потные ручонки его состраданию досталось меньше. Ну и что, что он в обмороки падает от эмоционального истощения такого качественного качества, которое переходит в истощение физическое, главное ж пожаловаться, получить свои обнимашки и урвать себе пару мешков бескорыстного света. Бесит.
Да, он отдает. Ну так что, общество потребителей, вот и проверка, кто заслужил его свет, а кто придет и возьмет, раз так щедро дают.
Дженсен. Джен-сен! Ну втрахай ты в него хоть немного инстинкта самосохранения, умения закрываться, пылать, освещая собой чуть меньше, чем весь мир… Тогда это будет не он? Фак. Зэм. Олл.
Ну почему, почему история про Данко всегда одинаковая! И бесит меня в ней то, что большинство тех, ради кого вынимают из груди сияющее, прогоняющее тьму сердце, не заслуживают и картонного сердца-валентинки.
Мудаки гребаные. Неужели так трудно сообразить, КАК он устал.
ВанКон смотреть больно. Если бы только ВанКон.
Начнем с того, что я в принципе не понимаю, как можно прийти к незнакомому человеку и вывалить на него ворох личных проблем. Даже если этот человек – Джаред. Особенно если это Джаред. Ок, разницу в менталитете никто не отменял, бывает более и менее комфортная среда обитания, бывает так, что состояние повышенной тревожности – это образ жизни нации, а не из ряда вон трагедия. Гордиться тут нечем, и стоит, наверное, порадоваться, что где-то люди умудрились построить себе более-менее удобный мир. А у нас был двадцатый век, нифига не попишешь. Русский двадцатый век шедеврален настолько, что хорошо хоть инет у нас есть, и на том спасибо. Я не о перипетиях и несправедливостях исторического процесса сейчас, я о том, что воспринимается одно и то же действо по-разному, и это закономерно.
Действо: рассказ фанатки о мите с Джаредом с МинКона. Сколько там бывает народу? Человек десять? Из них две женщины сочли уместным разреветься и получить свою дозу облучения счастьем. Ловко, пять баллов прям, коленопреклонный Джа, который держит твои руки, смотрит прямо в душу и видит – до самой души. Про то, каково это – видеть до самой души – слепые благополучные уроды не задумываются. Не задумываются над тем, каково это – быть выше всех вне зависимости, высокий у тебя рост, средний или карликовый. И я снова сбиваюсь на эмоции. Сказать я хотела о трактовке этих событий присутствовавшей там девушки, которая, собственно, все это и поведала. В ее пересказе событий чувствуется едва ли не благоговение перед подвижнической смелостью этих женщин признать проблему и попросить поддержки. Да, вся суть Always keep fighting, тебя услышали, любовь моя, и оттрактовали так, что на джиб ты не попал.
История с автограф-сессии ВанКона, у многих ее видела, сорри, без ссылок.
Итак, стояли мы ждали в очереди на получение автографов Джареда, когда какая-то девушка подошла к нему и рассказала свою историю, после чего Джаред обнял ее и долго так стоял. Когда она ушла, его глаза были полны слез, и фактически ему пришлось отойти от стола, где он раздавал автографы, чтобы собраться. В этот момент Дженсен только закончил заниматься делами и прошел туда, где находился Джаред - позади полупрозрачного занавеса (прямо рядом с нами), и после перешептываний обнял его и сказал успокаивающее: "Ты сможешь сделать это, брат, не так много людей осталось". ЧЕСТНО, я чуть не умерла там. (c)
Без комментариев.
Ситуация опять же с МинКона, когда они с Дженсеном валялись на сцене, живописно отклячив порно. Дженсен вернулся раньше, болтал про вдохновение, синергию и коннект, зал надо развлекать. Потом вернулся Джаред. Вернее, то, что осталось от Джареда после разговора с этой женщиной. В глазах не слезы – хуже, блеск слез, которые нифига нельзя плакать, потому что тут вообще-то кон и безудержное веселье. И это на МинКоне, когда они оба от любви чуть не лопались. Несколько минут подряд он не мог заставить себя улыбаться, вернуться в колею, хотя сделать это было нужно, вытолкнуть эмоции за край сознания и работать клоуном, потому что так надо. И ладно свои эмоции сунуть в чулан, где опасно хранить слишком много, нет – это были эмоции постороннего, чужого человека, которые он пустил в себя, пропустив через себя. Он не идиот, он со своим безмерным сердцем тридцать лет живет, наверняка пытался пропустить это сквозь, через, но только вот сделать это на сто процентов никогда не получается, чертовски тяжело быть человеком.
Болтает, улыбается, кокетничает с залом, вспоминая чо-то там со съемок «baby», и при этом посреди улыбок и смеха проскальзывает вот такое выражение лица:
Где он? Точно не на съемках «Детки». Хотя ответственно улыбается, когда помнит улыбаться. А он помнит, он профессионал, он искренне весело рычит и искренне весело кривляется, изображая движения постановочной драки, ничуть не менее искренне, чем проваливается в изнанку своего веселья. И Дженсен занят, чтоб вытряхнуть из «не здесь», по крайней мере, до конца панели.
Неужели так трудно сообразить, насколько они его вампирят.
Я хочу, чтобы Джаред сиял. Не сгорая.
Я так им восхищаюсь.
И я за него боюсь.
URL записиДа, он отдает. Ну так что, общество потребителей, вот и проверка, кто заслужил его свет, а кто придет и возьмет, раз так щедро дают.
Дженсен. Джен-сен! Ну втрахай ты в него хоть немного инстинкта самосохранения, умения закрываться, пылать, освещая собой чуть меньше, чем весь мир… Тогда это будет не он? Фак. Зэм. Олл.
Ну почему, почему история про Данко всегда одинаковая! И бесит меня в ней то, что большинство тех, ради кого вынимают из груди сияющее, прогоняющее тьму сердце, не заслуживают и картонного сердца-валентинки.
Мудаки гребаные. Неужели так трудно сообразить, КАК он устал.
ВанКон смотреть больно. Если бы только ВанКон.
Начнем с того, что я в принципе не понимаю, как можно прийти к незнакомому человеку и вывалить на него ворох личных проблем. Даже если этот человек – Джаред. Особенно если это Джаред. Ок, разницу в менталитете никто не отменял, бывает более и менее комфортная среда обитания, бывает так, что состояние повышенной тревожности – это образ жизни нации, а не из ряда вон трагедия. Гордиться тут нечем, и стоит, наверное, порадоваться, что где-то люди умудрились построить себе более-менее удобный мир. А у нас был двадцатый век, нифига не попишешь. Русский двадцатый век шедеврален настолько, что хорошо хоть инет у нас есть, и на том спасибо. Я не о перипетиях и несправедливостях исторического процесса сейчас, я о том, что воспринимается одно и то же действо по-разному, и это закономерно.
Действо: рассказ фанатки о мите с Джаредом с МинКона. Сколько там бывает народу? Человек десять? Из них две женщины сочли уместным разреветься и получить свою дозу облучения счастьем. Ловко, пять баллов прям, коленопреклонный Джа, который держит твои руки, смотрит прямо в душу и видит – до самой души. Про то, каково это – видеть до самой души – слепые благополучные уроды не задумываются. Не задумываются над тем, каково это – быть выше всех вне зависимости, высокий у тебя рост, средний или карликовый. И я снова сбиваюсь на эмоции. Сказать я хотела о трактовке этих событий присутствовавшей там девушки, которая, собственно, все это и поведала. В ее пересказе событий чувствуется едва ли не благоговение перед подвижнической смелостью этих женщин признать проблему и попросить поддержки. Да, вся суть Always keep fighting, тебя услышали, любовь моя, и оттрактовали так, что на джиб ты не попал.
История с автограф-сессии ВанКона, у многих ее видела, сорри, без ссылок.
Итак, стояли мы ждали в очереди на получение автографов Джареда, когда какая-то девушка подошла к нему и рассказала свою историю, после чего Джаред обнял ее и долго так стоял. Когда она ушла, его глаза были полны слез, и фактически ему пришлось отойти от стола, где он раздавал автографы, чтобы собраться. В этот момент Дженсен только закончил заниматься делами и прошел туда, где находился Джаред - позади полупрозрачного занавеса (прямо рядом с нами), и после перешептываний обнял его и сказал успокаивающее: "Ты сможешь сделать это, брат, не так много людей осталось". ЧЕСТНО, я чуть не умерла там. (c)
Без комментариев.
Ситуация опять же с МинКона, когда они с Дженсеном валялись на сцене, живописно отклячив порно. Дженсен вернулся раньше, болтал про вдохновение, синергию и коннект, зал надо развлекать. Потом вернулся Джаред. Вернее, то, что осталось от Джареда после разговора с этой женщиной. В глазах не слезы – хуже, блеск слез, которые нифига нельзя плакать, потому что тут вообще-то кон и безудержное веселье. И это на МинКоне, когда они оба от любви чуть не лопались. Несколько минут подряд он не мог заставить себя улыбаться, вернуться в колею, хотя сделать это было нужно, вытолкнуть эмоции за край сознания и работать клоуном, потому что так надо. И ладно свои эмоции сунуть в чулан, где опасно хранить слишком много, нет – это были эмоции постороннего, чужого человека, которые он пустил в себя, пропустив через себя. Он не идиот, он со своим безмерным сердцем тридцать лет живет, наверняка пытался пропустить это сквозь, через, но только вот сделать это на сто процентов никогда не получается, чертовски тяжело быть человеком.
Болтает, улыбается, кокетничает с залом, вспоминая чо-то там со съемок «baby», и при этом посреди улыбок и смеха проскальзывает вот такое выражение лица:
Где он? Точно не на съемках «Детки». Хотя ответственно улыбается, когда помнит улыбаться. А он помнит, он профессионал, он искренне весело рычит и искренне весело кривляется, изображая движения постановочной драки, ничуть не менее искренне, чем проваливается в изнанку своего веселья. И Дженсен занят, чтоб вытряхнуть из «не здесь», по крайней мере, до конца панели.
Неужели так трудно сообразить, насколько они его вампирят.
Я хочу, чтобы Джаред сиял. Не сгорая.
Я так им восхищаюсь.
И я за него боюсь.
@темы: Джаред